Студенческие годы – время смелости и поиска истины. Но для юного Василия Стуса, третьекурсника Сталинского педагогического института (ныне Донецк), это было время открытого вызова тотальной русификации.
В 1958 году в городе, который тогда ещё назывался Сталином, разразился скандал, мгновенно сделавший Стуса супергероем среди студенчества, но заложивший первый камень в его долгую дорогу к лагерям.
Василий Стус, родом из Винницкой области, но с детства воспитанный на Донбассе, был решительно настроен против советской политики. Его отец в своё время сбежал на Донбасс, чтобы избежать коллективизации, и эта семейная история сопротивления, вероятно, сформировала мировоззрение будущего поэта.
В институте Стус, как вспоминают его современники, был настоящей «белой вороной». Он принципиально общался только на украинском языке. Доходило до настоящих курьёзов: одногруппница Зинаида Кононученко вспоминала, как на занятии Стус переводил немецкий текст на украинский, а преподавательница, которая не понимала, была вынуждена просить другую студентку перевести ей Стусов перевод уже... на русский. Это языковое сопротивление имело глубокие основания.
«Украинский язык в регионе из-за обрусения и искусственного изменения национального состава приходил в упадок всё больше. Если в начале 30-х в Донецкой области было примерно 80% украиноязычных школ, то уже через 10 лет – 66. А в конце 50-х изучение украинского вообще стало необязательным», – объяснил исследователь истории Аким Галимов.
Именно это состояние украинского языка на Донетчине беспокоило юного Василия Стуса настолько, что он начал открыто об этом говорить уже во время учёбы. В один из осенних дней в институте произошло большое событие: на творческую встречу со студентами прибыл «пролетарский писатель» Николай Терновский. Это был поэт, который ещё подростком оказался в США, но осенью 1958 года принял советское гражданство и навсегда вернулся в Украину.
Терновский с удовольствием ездил по городам, рассказывая о «прогрессивных, то есть о советских украинцах», и декламировал свои стихи. В своих выступлениях он был пафосным и пропагандистским, заявляя, что «целую вечность ждал этого мгновения, чтобы прикоснуться устами к комочку родной земли, орошённой кровью и потом моего великого народа».
Во время сессии вопросов из зала, когда бывший эмигрант начал отвечать на записки, на стол президиума легла короткая записка, мгновенно превратившая творческую встречу в политический скандал. На ней был всего один вопрос:
«Товарищ Терновский, известно ли вам, что в городе Сталино нет ни одной украинской школы?», - студент Василий Стус.
Реакция была мгновенной и сокрушительной для советской пропагандистской машины. Писатель Владимир Мищенко, который тогда учился в том же институте, вспоминал этот момент так:
«Запала гнетущая тишина. Ректор сидел бледный, как мертвец. Парторг пристально всматривался в зал. Комсорг воровато водил глазами. Терновский сделал паузу, затем театрально развёл руками: «К сожалению, я ничего не могу сказать по этому поводу. В Донбассе раньше никогда не был. Это мой первый приезд сюда…»»
Его ответ был слабым оправданием, но правда, озвученная студентом Стусом, уже прозвучала.
«Скандал был на весь институт, а среди студентов Стус моментально стал супергероем. Это же надо не просто вопрос задать, а ещё и подписаться собственной фамилией!» – подытожил Аким Галимов. – «Это было время, когда хрущёвская оттепель уже потихоньку сворачивалась, но какие-то вольности ещё допускались. Тогда Стуса даже не отчислили из института, но спустя несколько лет и за отстаивание национальных интересов украинской нации будут отправлять в мордовские лагеря».
Это был лишь первый известный случай противостояния выдающегося поэта-диссидента Василия Стуса. О других смотрите в проекте исследователя истории Акима Галимова.
Читай также:
- Был ли Аскольд первым христианским князем Киева? Исследователь раскрыл правду о легенде, придуманной в москве
- Исторический фейк: как советская власть «создала» дату Крещения Руси и почему Украина ее изменила?
- «Кастинга веры» не было – это легенда: исследователи о религиозном выборе Владимира перед крещением Руси
