Сотни тысяч людей были арестованы, осуждены и казнены. Места массовых расстрелов, такие как Быковнянский лес, стали символами этой трагедии. Но мы часто забываем о том, что предшествовало этой финальной точке: как выглядел типичный путь жертвы, и что делала система, чтобы не просто уничтожить человека, но и полностью его обезличить — от имени до последней старой рубашки.
Недавно исследователь истории Аким Галимов в своем интервью пообщался с заместителем директора по научной работе Национального историко-мемориального заповедника «Быковнянские могилы» Татьяной Шептицкой. Они пролили свет на этот жуткий механизм.
Путь человека в этом аду начинался обычно с внезапного ареста. Это был первый этап стирания личности. Никакой публичности, никакого шанса на сопротивление или свидетелей. Как рассказывает Татьяна Шептицкая, аресты чаще всего происходили по месту жительства, и время было выбрано не случайно:
«Пытались арестовывать в вечернее и ночное время. Это было не в 100% случаев, но тем не менее, в большинстве. Это делали ночью не только из-за шума, но и потому, что человек в это время более расслаблен, дезориентирован, сонлив и по-другому реагировал как на сотрудников НКВД, так и на выдвинутые ему обвинения».
Следующим шагом был обыск. Формально это была процедура изъятия «личных вещей». Фактически же это был санкционированный грабеж, где сотрудники НКВД чувствовали себя абсолютно безнаказанными. Забирали все, что имело хоть какую-то ценность, не гнушаясь мелочами, которые для них были просто «наживой», а для арестованного — последним следом мирной жизни.
Татьяна Шептицкая подчеркивает, что формальность постановления и реальная практика обыска были диаметрально противоположны:
«Когда человека арестовывали, обязательно в его жилище проводили обыск. Формально это постановление содержало формулировку, что конфисковать личные вещи. Реальная практика была совсем другой. Могли забрать, в принципе, все, чем владела семья. Например, могли арестовать мужа, а забрать и вещи его жены: платья, украшения и прочее».
Это было тотальное опустошение. Жертву превращали в пустое место. Даже вещи, которые уже были в употреблении, шли в ход. Например, известно, что археолог Кирилл Коршак, который после развода жил довольно скромно, потерял буквально все:
«У него было довольно немного вещей. И, как правило, это были уже вещи в употреблении: постель, подушки, простыни: нижнее белье. И это все у него забрали во время обыска».
Это показывает всю циничность системы. Удивительно, но мародёры в форме могли наведываться к семье «врага народа» даже тогда, когда человек уже был казнён, а его тело привезено в Быковнянский лес — место, которое стало безымянным захоронением для тысяч жертв. Что поражает — к делу тщательно добавляли подробное описание всего изъятого имущества, даже указывая приблизительную цену. Таким образом, их грабеж был официально задокументирован.
Типичный путь жертвы НКВД — это не только арест, допросы и расстрел. Это был процесс полного уничтожения и обезличивания, где каждый шаг — от ночного стука в дверь до последнего обыска уже после смерти — сопровождался банальным, но страшным мародерством. Органы НКВД работали не только как карательная, но и как воровская структура, которая превращала горе в личную наживу. Нашей истории еще предстоит полностью осмыслить этот ужас.
Почему нам так важно знать правду о Быковне и помнить об этих событиях сегодня? Ответ — в проекте исследователя истории Акима Галимова:
Читай также:
- Украина могла удержать Крым: у российских военных был приказ отступать в случае сопротивления украинцев
- Три категории смерти: кого НКВД отправлял в Быковнянский лес — и почему именно этих людей боялся Сталин?
- 350 000 просмотров за полторы недели: старинное украинское рождественское блюдо неожиданно взорвало сеть